В Таджикистане я узнал, что Марко Поло — это баран. Открытий подобного масштаба во время поездки больше не было, хотя удивительного встретилось немало.
Целью путешествия было добраться из Душанбе по Памирскому тракту через Хорог и Мургаб вдоль границы с Афганистаном до киргизского города Оша, прежде сделав вылазку на северо-запад в район Пенджикента, Маргузорских озёр и Искандеркуля.
Языки
Таджикский — индоевропейский язык, особенно интересный мне заимствованиями из арабского, которые я узнал по корням из иврита. Например, встречаются вывески типа олами поӣафзал ‘мир обуви’ (עולם, عالم), маркази савдо ‘центр продаж’ (מרכז, مركز). Также замечены слова мактаби президентӣ ‘президентская школа’ (корень [כתב] / [كتب]), китоб ‘книга’ (كتاب), мактуб ‘письмо’ (מכתב), мақбара ‘мавзолей’ (קבר, قبر), одам ‘человек’ (אדם) и, разумеется, приветствие ассалому алейкум.
При этом в стране по-прежнему живее всех живых русский язык, грамотный, без ярко выраженного акцента; и услышать его можно, что самое интересное, не только от представителей старшего поколения, но и от детей, хотя, конечно, реже. Во многих городах и прежде всего в Душанбе названия улиц пишутся по-таджикски и дублируются по-русски и по-английски. Русский язык выступает как лингва франка при общении с киргизами, узбеками, казахами и другими народами. Даже встреченные нами французские туристы общались с памирцами при помощи набора из «здравствуйте», «спасибо» и «приятного аппетита».
Ислам
Ислам в Таджикистане не государственная религия и вообще очень умеренный: люди чрезвычайно цивильны и толерантны. Характерных мечетей с минаретами мало, я их насчитал за время пути буквально пять штук. Нам рассказали, что чуть ли не запрещён азан, а также есть проблемы с ношением бороды у людей до сорока лет (по достижении этого возраста бороду отращивать можно, но она «должна быть аккуратной»). Кроме того, на Памире распространён исмаилизм и в прикладном искусстве можно найти отголоски зороастризма.
Душанбе оказался милым городом в духе южных курортов, только без моря. Озеленение хорошее, спасает от солнца. До недавнего времени преобладало низкоэтажное строительство, но высотки добрались и туда. В центре стоит гигантский флагшток рекордных размеров, а на месте памятника Ленину теперь находятся ворота в светлое прошлое — памятник Исмаилу Самани. Рядом дежурит милиционер, потому что часть монумента покрыта золотом.
Наиболее агрессивная реклама та же, что по всей стране, — сотовая связь от «Мегафона», но за щитами и плакатами ещё видно дома.
Летом, когда температура днём переваливает за сорок градусов, жизнь концентрируется вокруг фонтанов и мест продажи дынь и арбузов, которые в Таджикистане совершенно божественны.
Как и во всех городах страны, где летом держатся высокие температуры, улицы Душанбе окаймлены арыками с проточной водой. Они же прорыты в ботаническом саду. Кстати, это приятное место для гуляния, поддерживающееся, в общем, в достойном виде, хотя центральная оранжерея производит впечатление заброшенной и служит только архитектурной доминантой. Входная группа оформлена в восточном стиле. Для любителей развития тела на природе одну аллею заставили спортивными сооружениями на любой вкус.
Фотографии не очень удачные, лишь для самого общего знакомства с городом.
В Гиссар (Ҳисор) едут обычно посмотреть на крепость, но руины быстро приводят в порядок к празднику пятого октября, и откровенный новодел за воротами не производит большого впечатления. Имеет смысл взобраться на холм с совершенно отвесными склонами, чтобы осмотреть окрестности, а также зайти в небольшой музей, расположенный тут же неподалёку в здании медресе. Коллекция представлена традиционными костюмами и утварью разных эпох. В Гиссаре вместо земли какая-то невесомая пыль — надо позаботиться об обуви и штанах.
На второй день мы направились на северо-запад. Пересечь Гиссарский хребет можно по тоннелю, но он оказался закрыт — и хорошо: во-первых, говорят, состояние его жутковато, а во-вторых, пришлось ехать через перевал Анзоб, благодаря чему открылись фантастической красоты горные виды. Неподалёку от самой высокой точки пути (три тысячи триста с лишним метров над уровнем моря) располагается своего рода кафе {39°06'27.210"N 068°51'13.876"E}, где прямо из склона горы льётся минеральная вода. При хранении в бутылке характерный вкус пропадает почти полностью уже на следующий день.
Кстати, кормят в Таджикистане всегда серьёзно. Чем дальше от Душанбе, тем больше «полпорции» превращались в полторы.
Галерея:
Маргузорские озёра
Маргузорских озёр насчитывается семь, но обычно поездка оканчивается на шестом, по утверждению путеводителей, самом красивом. Озёра отличаются друг от друга оттенком голубого и формой берегов. Между первыми озёрами — каменные завалы, и вода протекает под землёй. По пути расположены поселения с глинобитными строениями, по архитектуре близкие афганским деревням вдоль реки Пяндж. Уклад жизни весьма традиционный, женщины, например, демонстративно скрывают от проезжих мужчин лица, закрываясь рукой и отворачиваясь к стене.
Музей Рудаки в Пенджикенте (Панҷакент) скорее краеведческий и рассказывает об истории региона с древнейших времён до расцвета советской промышленности. В городе в наличии весьма аккуратный базар — для любителей восточных рынков и нуждающихся во всём от туалетной бумаги и ёршиков до фруктов и лепёшек из тандыра. Около рынка располагается одна из немногих традиционно выглядящих мечетей.
Археология под открытым небом представлена раскопками города Саразма и, главное, внушительных размеров городищем древнего Пенджикента. Нам повезло: хранитель местного музея направил нас в свежий раскоп посмотреть росписи шестого века с тюльпанами, которые готовятся к изъятию в музей и консервации. Красиво и изящно.
Дорога к Искандеркулю (Искандаркӯл) стоила бы того, чтобы по ней проехать, даже не будь в конце пути озера: ущелье с шумящей речкой, как раз вытекающей из Искандеркуля, внизу очень живописно. Если идти вдоль этой самой речки от озера по тропинке среди покрытых надписями «я здесь был» валунов и зарослей, чем-то (цветом?) напоминающих природу Карелии, минут через сорок можно дойти до водопада {39°05'06.013"N 068°23'14.026"E}, прямо над которым устроена обзорная площадка.
Предлагаемые фотографии — не столько документальное свидетельство (цели представить его читателям передо мной и не стояло), отражающее реальную яркость красок, сколько импрессионистическая фантазия, передающая то неземное впечатление, которое создаётся при непосредственном восприятии.
В четверг состоялся огромный переезд от Искандеркуля через уже знакомый перевал Анзоб и Душанбе прямо в Горно-Бадахшанскую область, в город Калаи-Хумб (Қалъаи Хумб). В середине пути открылся вид на Нурекское водохранилище, а под конец началось движение вдоль Афганистана, продолжившееся и в следующие несколько дней. Все фотографии, сделанные через реку, — виды именно этой страны.
Остановились мы в гостевом доме, не имеющем названия, но чудесном; стоит упомянуть горячий душ, наличие на столе свежей вишни, постель на рукодельных матрацах с наполнением из хлопка, балкон над шумящей речкой {38°27'24.550"N 070°47'17.115"E} и даже вайфай! Это первый же гостевой дом по правую руку после моста, если ехать в сторону Хорога, и он лучше всякого отеля. В доме напротив через реку торгуют мёдом.
На склоне горы над селением возвышается статуя Марко Поло — архара, горного барана с красивыми рогами. Привыкнуть за время путешествия к имени зверя так и не удалось, я вздрагивал от фраз «рога Марко Поло» или, например, «книга написана на коже Марко Поло».
Дорога в Хорог идёт вдоль Пянджа (Панҷ) — естественной границы с Афганистаном. В некоторых местах он настолько сужается, а зимой ещё и мелеет, что таджикские дети тайком пересекают границу и ходят в гости к афганским друзьям (информация получена от самих детей). На реке есть пять мостов, которые, если всё спокойно, открываются раз в неделю для организации базара; при входе на «нейтральную территорию» рынка забирается паспорт, чтобы исключить пересечение границы.
Пяндж не только делит, но и кормит: в иле можно найти крупицы золота, которые собираются и потом сдаются перекупщикам. Кроме того, поскольку населению запрещено рубить любые деревья на склонах весьма сыпучих гор, то дрова вылавливаются из реки: пару раз в год воды приносят ветки, на сбор которых выходит вся деревня. Сначала нам удалось понаблюдать, как этот процесс организован у афганцев, а затем — с таджикской стороны, оказавшись в центре событий. Заодно удалось рассмотреть красоту лиц памирцев.
В эти дни на дороге почти постоянно встречались старые автобусные остановки, хотя регулярного движения общественного транспорта давно нет. Около Хорога обнаружились монументальные строения с мозаичным декором преимущественно из булыжников: где-то выложена Спасская башня, где-то самолёты, радиотелескопы и символика Олимпиады-80. Сфотографировать их я как-то не удосужился.
Галерея:
Отдельная галерея из десяти кадров — работа афганской девушки, собирающей дрова:
Водитель рассказал. Дети в Хороге (Хоруғ) назвали японцев гастарбайтерами, потому что приняли за китайцев.
Повсюду в Таджикистане можно найти заборы из плотно высаженных пирамидальных тополей (это вообще главное озеленение страны; для защиты от коров молодые деревья оборачивают пластиком или ветками колючих кустов), но в ботаническом саду в Хороге пошли дальше — воткнули на небольшом пятачке с десяток деревьев и дали им вырасти. Получилось забавно. На ботанический сад времени было мало, но небольшая прогулка показала, что место приятное.
Гарм-Чашма — купальни у термальных источников. Посещение стоит пятьдесят рублей. Над комплексом возвышается причудливое образование, как будто только что с морского дна, по которому струится горячая вода и где, видимо, обитают всякие термофилы. В этот день в бассейн под открытым небом не пускали, посему я отправился в помещение. Надо сказать, это был своеобразный пункт программы: народ купается голым, а приезжает преимущественно для того, чтобы лечить кожные болезни, порой с довольно экзотическими внешними проявлениями; думаю, появление некоторых из купальщиков в каком-нибудь бассейне в Москве произвело бы эффект визита речного духа из «Унесённых призраками». Температура воды оказалась весьма высокой, я ограничился омовением вмиг покрасневших ног.
Следующие точки по пути в деревню Ямг — крепость Каахка на вершине холма, откуда открывается вид на афганские поля, и, по соседству, в Наматгуте примечательный краеведческий музей под управлением Одинамамади Мирзо.
В Ямге мы остановились в «марокканском» (из-за цвета стен) гестхаусе, где удивляют туристов, например, пловов из макарон с морковью, а также цивильным туалетом и душем с горячей водой. Главная местная достопримечательность — очень симпатичный музей Мубораки Вакхони, по совместительству — краеведческий.
В воскресенье состоялось следующее купание в горячих источниках в месте под названием Биби-Фотима. Здесь всё гораздо цивильнее, чем в Гарм-Чашме, даже раздевалка есть, и просто приятно оформлен купальный бассейн в скале. Когда я пришёл, там сидели только местные в трусах. Я посмотрел на них, завязал на себе плавки и присоединился. А потом пришли голые иностранцы — им рассказали, что здесь так принято (нам, конечно, сообщали то же самое, но я доверился глазам и не стал выбиваться).
В Лангаре на горе несколько полей с петроглифами. Мы поднялись только до первого из них (37°03'25.160"N 072°40'20.883"E), которое находится в жутком состоянии: количество новых рисунков и надписей, выбитых прямо поверх древних изображений, зашкаливает, так что порой трудно различить, где подлинные бараны, а где новодел. Говорят, впрочем, что другие поля изображений, те, что выше, чище. Тут я едва не разбил фотоаппарат, но ограничился дыркой на джинсах, так что будьте осторожны.
Расположенная на высоте 3700 метров, деревня Булункуль (примерно 37°42'14.882"N 072°56'16.890"E) оторвана от цивилизации — там нет даже мобильной связи, а на улицах и крышах сушится кизяк.
Неподалёку находится одноимённое озеро. Поскольку растительность выше пары десятков сантиметров не поднимается, а вокруг только горы, то во время спуска к воде человек лишается возможности оценивать масштаб, озеро отодвигается всё дальше, и короткая дорожка (37°43'53.871"N 072°54'16.704"E) к краю озера занимает более пятнадцати минут. Во время спуска я разглядел вблизи круглые голубовато-зелёные пятна и наконец понял, откуда они берутся: это навоз, который покрывается каким-то растительным организмом, по виду похожим на лишайник.
У Мургаба славное прошлое: это был самый высокий районный центр Советского союза. Настоящее его столь же славное: это самый высокогорный город на бывшей территории Советского союза. Интересен он, впрочем, этнографически: здесь живёт очень много киргизов, которые носят свои традиционные шапки (на фото).
На дороге от Мургаба до Каракуля располагается самая высокая точка пути — перевал Акбайтал (четыре тысячи шестьсот пятьдесят пять метров над уровнем моря, 38°33'40,810"N 073°35'54,060"E). В отличие более низкого Булункуля, где голова болела, тут все себя чувствовали прекрасно.
Каракуль — это озеро и посёлок на берегу его. Первая ассоциация, которая приходит в голову, когда видишь посёлок, — европейские стоянки яхт: куда ни глянь, всюду стоят столбы с оборванными проводами. Раньше тут было электричество и жизнь, а теперь это перевалочный пункт по пути из Киргизии в Таджикистан и место стоянки грузовиков, которым, бывают, неделями не разрешают пересечь границу. Из какой-то жизни осталась школа с изречениями на разных языках по стенам.
Местность эта особенно бедна осадками в течение всего года, поэтому крыши домов, как и на всём Памире, абсолютно плоские — им не угрожает снег. Само озеро весьма красиво, вода солёная; возможно, именно поэтому плоские камни, которых полон берег, скакали по её поверхности, как резиновые, даже у тех, у кого обычно камни сразу идут на дно.
